Неточные совпадения
— К человеку племени Данова, по
имени Маной, имевшему неплодную жену, явился
ангел, и неплодная зачала, и родился Самсон, человек великой силы, раздиравший голыми руками пасти львиные. Так же зачат был и Христос и многие так…
—
Ангел — позвольте сказать — мой! — говорил он. — Не мучьтесь напрасно: ни казнить, ни миловать вас не нужно. Мне даже нечего и прибавлять к вашему рассказу. Какие могут быть у вас сомнения? Вы хотите знать, что это было, назвать по
имени? Вы давно знаете… Где письмо Обломова?
Он сам говорил мне, что если б не сошел к нему с небеси
ангел (кажется, он называет этим
именем меня; tu vois, comme il est delicat [видишь, как он деликатен (франц.)]), то он давно бы начал пить.
Так и сделалось, и я пробыл на Кавказе более пятнадцати лет и никому не открывал ни настоящего своего
имени, ни звания, а все назывался Петр Сердюков и только на Иванов день богу за себя молил, через Предтечу-ангела.
Поэтому наречение
имен было как бы духовным завершением творения [Даже в Коране, при всей слабости в нем антропологического начала, читаем такой рассказ: «Вот Господь твой сказал
ангелам...
Ангел этот носит
имя «Ночи».
И даже «первейший открыватель и самый всеобщий носитель свойств беспредикатного Эн, Метатрон, первородный сын божий, стоящий во главе всех других Зефиротов и управляющий ими» (69), которому усвояются все предикаты Иеговы, «
имя которого есть как
имя Божие», «несмотря на всю возвышенность свою над другими Зефиротами, отнюдь не имеет божественной природы; он есть тварь в ряду других тварей, хотя бы первейшая и более чистая… он называется
ангелом и причисляется к Зефиротам, называется слугою Иеговы, хотя и старейшим; точно так же Метатрон носит название Адама Кадмона83, первого небесного человека, в том смысле, что он есть первое и совершеннейшее творение Божие, по образу которого создан и Адам, — поэтому Метатрону часто усвояется эпитет creatus»84 (71).
И Он научил Адама всем
именам, потом предложил об них
ангелам, сказав: возвестите мне
имена сии, если вы справедливы.
— Бисмарк подает в отставку, и герой, не желая долее скрывать своего
имени, называет себя Альфонсо Зунзуга и умирает в страшных муках. Тихий
ангел уносит в голубое небо его тихую душу…
«Боже! Спаси папу, маму, братьев, сестер, дедушку, бабушку и всех людей. Упокой, боже, души всех умерших. Ангел-хранитель, не оставь нас. Помоги нам жить дружно. Во
имя отца и сына и святого духа. Аминь».
— Добрая моя Тони,
ангел мой, — говорил Сурмин, — ты могла заразиться от меня, такая молодая, умереть. Какие жертвы! Я назвал ее моя, доктор; да, Антонина Павловна, моя невеста, пока не назову ее более дорогим
именем.
Царица Анастасия была
ангелом на престоле. Современники приписывают ей все женские добродетели, для которых только находили они
имя на русском языке: «целомудрие, смирение, набожность, чувствительность, благость, соединенные с умом основательным, не говоря о красоте, так как она считалась уже необходимою принадлежностью царской невесты».
— Голос… точно знакомый! — сказал встревоженный слепец, прислушиваясь к речам девицы Рабе, как будто стараясь припомнить, где он его слышал. — Голос
ангела! Куда бы не пошел я за ним? Сяду и буду делать, что тебе угодно. Господь да пошлет тебе Свое благословение и да возвеличит род твой, как возвеличил род Сарры и Ревекки [Сарра и Ревекка —
имена женщин, прародительниц древнееврейских родов в Библии.]!
Степан же Васильев, с которым с одним среди графских слуг имела разговор молодая графиня, из уважения к последней — он называл ее не иначе, как «небесным
ангелом» не решался при ней произнести
имя этой негодницы и, кроме того, считал, что с женитьбою граф покончил с «цыганкой», чему старый слуга очень радовался.
Княгиня по смерти мужа уменьшила громадную дворню почти наполовину и один из надворных флигилей отвела для богадельни на двадцать старушек, благословлявших, вместе со всеми бедняками столицы,
имя ангела-княгинюшки Зинаиды Сергеевны.
Завтра легко будет поправить ошибку и привесть все в прежнее состояние; завтра, торжественно, при маменьке этого
ангела, произнесу магическое
имя Адольф, подам его письмо — и опять превращусь в бедного, ничтожного Густава.
Переглянулись они справа-налево, — нет Антоши. А звали они так
ангела одного хранителя, — потому
имена у них кажному по своему солдату идут.